Осколок судьбы на раскладушке
Эта история самая настоящая, а поэтому, чтобы кого-то не обидеть, я придумала героям имена. Честно сказать, за развитием событий я, к стыдливому бессилию своему, следила только через телефонную трубку. Однако эта история, а точнее ее завершение, не давало мне покоя пару дней. И я поняла почему: очень уж хочется всем о ней рассказать.
Моя подруга Лия благополучно вышла замуж, воспитывает маленького сынишку. Живут они с мужем в квартире бабушки Лииного супруга. Бабушка была милейший человек, и Лия и ее муж с почтением относились к ее старости и ухаживали за ней до самых последних дней жизни.
История оттуда и берет свое начало — бабушка умерла, а квартира осталась. Честно говоря, вот здесь у меня небольшая амнезия, сколько там вдруг всплыло дальних родственников и наследников и на какой квадратный метр они претендовали. Помни только, что дальность родства позволяла им занимать в квартире ну буквально несколько жилых метров, а поэтому самое разумное было взять наследникам предлагаемые деньги за тот самый метраж жилплощади и отвалить.
Однако какой-то дядя, в трудно-установленном дальнем родстве, за свои шесть начисленных юристами метров брать денежную компенсацию отказался, а стал требовать прямо квартиру и прямо в Москве. Лия с мужем не могли себе этого позволить, там была другая ситуация, сначала умерла мама ее мужа, потом буквально следом бабушка, а Лии подходил срок рожать. В общем ситуация как-то замялась, дядя уехал куда-то туда, где до этого и жил, откуда про него никто и не вспоминал.
Времени прошло достаточно и Лииному сыну уже исполнилось три года, как однажды, буквально как «гром среди ясного неба» на них обрушилась большая проблема в виде рейдерского захвата квартиры.
Буквально как в кино, или, что еще страшнее, в «Чрезвычайном происшествии» на НТВ, в квартиру, где Лия с сыном были одни, вошли сразу несколько плечистых суровых мужчин. И так прямо сходу и объявили, что кусочек квартиры принадлежит им на законных основаниях, и купля-продажа вот, и продал тот-то, поэтому здесь будет жить этот-та.
Этот-та и стал замечательным новым соседом Лииной семьи. Все бы ничего, если бы не был он соседом в их собственной квартире, да еще и не был чеченцем, сыном кавказских гор лет пятидесяти с виду.
«Да ладно, — удивляюсь я в трубку, — а как ты поняла, что он чеченец?»
«А он так и сказал, что он чеченец, и еще парочка с ним тоже кажется, чеченцы были. Ну, видимо хотел сразу важность обозначить. Хотя начальник его славянин, Ростислав. В общем весело...»
«Лия, что делать будешь?»
«Не знаю пока, буду думать, и советоваться со знакомыми. Ситуация без выхода — документы у них в порядке, даже если полицию вызвать — разведут руками и ничего не сделают...»
Не представляю, как хватило сил у замечательной семьи пережить этот ужас, не представляю как в квартиру, где живет себе семья с маленьким ребенком, может нагло вселиться человек, захватить и занять пространство. Ума не приложу, как вынес это Лиин муж, потому как мне кажется, бессилие в этой ситуации особо удручает мужчину — можно конечно морду набить и выкинуть за дверь, но у кого в бумажке печать с подписью — тому и раскладушка в квартире по закону.
Сама Лия из телевизионной среды, у нее много коллег журналистов, они вместе начали раскручивать схему, выуживать имена, сняли репортаж, и он даже вышел в эфир. После небольшого шума «начальник» нашего героя продал все что мог и смылся заграницу.
Роль навязчивого соседства для рейдера тут же потеряла всякий смысл, однако куда было деваться одинокому чеченцу в большой холодной Москве, когда тут теплый дом, целая комната с раскладушкой, приготовленный ужин и помытые полы.
Это все конечно на грани чего-то нереального, однако «сосед по обстоятельствам» периодически теребил малыша Лии по голове, шутил за чаем, не отказывался от обеда и ужина, и что уж там, иногда вместе с «новой семьей» смотрел телевизор. Да он вел себя человечно, пытался все объяснить: это случайность, я не виноват, меня попросили здесь пожить, я же не знал, и куда мне теперь идти. И иногда было слышно, как он нервно срывался на крик «с начальством» по телефону, в духе: мы так не договаривались, здесь приличная семья с ребенком, какого черта я здесь делаю.
Лия рассказывала, что однажды он привозил женщину, которая правда, скрывалась от хозяев квартиры под замком, но Лия поймала ее как-то ночью у туалета, и высказалась, разумеется, не сдерживая эмоций. Еще из того, что мне запомнилось, это как Коля (почему он настаивал, чтобы его так звали) строго попросил Лию не пускать в «его» комнату их собаку, потому что, внимание: «Я там делаю намаз».
Это все отступление, друзья, конец этой истории очень близок. И совершенно непредсказуем.
Лия с мужем стали замечать странность, казалось, их сосед что-то употребляет, что-то такое, что каждый вечер превращает зрачки его глаз «в точку». И это становилось уж совсем очевидно. Квартирант заметно нервничал, чаще срывался на Ростислава по телефону, который умотал куда-то и всех бросил. Хотя сам Коля, казалось, никуда съезжать не собирался, он устроился подзаработать в московское такси. Правда, там дело не шло, куча штрафов, мелкие аварии.
Однажды Лия вернулась домой, муж был на работе, Коля тоже, вместо него в комнате сидел на раскладушке его сын, двадцатипятилетний Аслан.
Сказать удивилась — ничего не сказать. Это уже было последней каплей, мало того что «жилец» и так каждый день приходил «обдолбанный» опиатами, так еще и сына привел в Лиину с мужем квартиру, где маленький ребенок, не забываем!
У Лии с Асланом был разговор. Нет, не так. Был монолог не просто рассерженной женщины, или там в отчаянии. Это эмоции, где основной посыл «слышал ли ты о справедливости и возмездии, мальчик?»
Скажу лишь вскользь, примерно такие монологи художественно оформляют киношедевры Мартина Скорсезе. А в нашем монологе, выйди такой фильм на экраны, вы услышали бы слова: рейдеры, захват, кяфиры, Бог, все возвращается.
«Ты знаешь, я глядя ему в глаза спросила: „Может у вас так принято, чтобы к вам чужие люди врывались? Может к тебе в дом врывались чужие люди и это в порядке вещей?“» — я слушала ее с открытым ртом...
«Лия, ты понимаешь, если лично к нему и не врывались в дом, то найдутся сейчас тысячи чеченцев, которые ответят тебе утвердительно, да, к ним врывались, а к некоторым не раз!»
Вечером, когда вернулись отцы, хозяевами квартиры против хозяев положения был выдвинут ультиматум: «Что бы завтра никакого сына здесь не было!»
Прошло еще два дня, Коля пришел поздно, вид его оставлял желать лучшего: изрядно «покоцанный» и невменяемый. Завалившись на кресле в зале у телевизора, он начал рассказывать про неудачный день, как разбил машину такси «в хлам», влетел на Садовом в клумбу, машина отскочила в стоящий рядом мерседес, выжил чудом, а как жить дальше не знает.
«Я рано проснулась, — рассказывает мне Лия, — увидела узкую полоску света под его дверью и сразу все поняла...»
Коля умер от передозировки, прямо на своей раскладушке.
Почему мне хотелось об этом рассказать? Потому что на Лию внезапно обрушились испытания, но она приняла проблему и степенно искала выход из ситуации, по-человечески варила обед с расчетом на рейдера и чистила сантехнику в доме. А как Всевышний забрал ее проблему? Внезапно. Прямо на небо. А Коля? Намаз и наркотики, авария на Садовом и две машину всмятку —ноги же несут его в захваченную квартиру, жалко и бессмысленно умирать на раскладушке.
Весь цинизм его смерти еще и в том, что при осмотре полиции и врачей среди личных вещей в кармане у Коли нашли почерневшую от варки наркоты голубую детскую ложечку с зайчиком, ложка, конечно же, принадлежала сыну Лии.
«Скажи, а ты желала ему смерти?» — спросила я недавно Лию.
«Ты знаешь, мои мысли были настолько заняты тем, чтобы выселить его из нашей квартиры, я даже не думала о Колиной смерти, как о выходе из положения...»
Насима Бокова,
Musulmanka.ru